читаю "волкодава" семеновой, и еще "песнь льда и пламени" этого извращенца, как там его. сколько прекрасного инцеста на мою голову, можно подумать, его в жизни не хватает, уфф. также делаю вид, что перечитываю дойля. на самом деле ищу слэшные намеки на джонлок в каноне. само собой, нахожу. (как сказал один незнакомый мне человек, "настоящего слэшера не остановит ничто: ни женитьба одного из персонажей, ни его смерть, ни даже то, что герои в каноне не знакомы". аминь, мать твою!)
не хочу и всячески избегаю контакта с людьми, но скучными томными вечерами иногда хочется, что-бы кто-нибудь мне поговорил. не обязательно со мной, так, в пространство рядом с тем местом, где я сижу.
(поедаю гибрид яблока с грушей, очень занятно.
много работы, не делаю ее. )
иногда про любовь, что, мол, надо просто найти любовь, а с ней появится и смысл жизни, и цель, и интерес к завтрашнему дню, то есть все то, чего мне сейчас не то, что не хватает - чего у меня сейчас нет ни в одном глазу.
смотрю в зеркало - совсем себя не узнаю. все то же самое, кроме одного. взгляд очень изменился.
сегодня мания, а не депрессия. не смотря на, вероятно, приближающееся увольнение, огромное количество недель, отделяющих меня от нового сезона "шерлока" (мэри, ох, мы дожили до долбаной мэри морстен, мать ее за ногу) и от заказаной по почте порции классного фэнтези, а так же на то, с какой умопомрачительной скорость атрофируется мой мозг. все равно мрмрмр - мания не подчиняется никаким доводам разума, может шибануть в самый беспросветный момент (ну там, подоконник-рыдания-пафос, и остриженые волосы).
сегодня (я на работе, интернет) меня радует исключительно великолепное качество моих новых фандомов. то есть, опять ничего реального, одни фантазии. в пятнадцать мне думалось, что когда я доживу до 24-х, наверняка поднаберу ума и спущусь с небес на землю, научусь находить свои эйфории в вещах этого мира, а не того.
а хренушки.
![](http://static.diary.ru/userdir/5/0/9/9/50994/77284099.jpg)
В субботу был прелестный вечер: в полутьме слабо освещенной комнаты мы слушали попеременно Тома Уэйтса и Хью Лори, что предсказуемо сказалось на нашем настроении. Легкая меланхолия, светлая грусть пропитала все вокруг, расселась серыми клочьями темноты по углам и курилась там. Путалась, как сигаретный дым, в ангеловских волосах, извивалась в воздухе. На полу лежал большой, в два человеческих роста, лист бумаги, который мы на протяжении нескольких часов исписывали памятными цитатами, словами любимых песен, именами друг друга разными почерками, разными красками, разными цветами. Джигран. Осень. Ноябрь и пшеничные поля.
Вокруг огромного листа валяются пачка сигарет, переполненная пепельница, пара дисков. У стены высятся стопки книг, которым не хватило места на полках. Еще на полу валяется Ангел, лениво водит фломастером по бумаге. Останавливается, чтобы потереть усталые глаза или взъерошить пятерней волосы. Он - будто недостающий моему дому элемент меблировки, будто картина или книга, увидев которую, перестает быть понятно, как можно было обходиться столько времени без нее. Весь пропитаный осенью, облетевшими листьями, он гениален в разговоре, он очаровательно меланхоличен, он устал, он развязывает галстук, он стягивает через голову рубашку и бросает ее на пол. На белоснежной коже, рядом с ключицей, растекается большое пятно татуировки, исполненной в черно-коричневых тонах: роза ветров, словно предназначенная для того, чтобы засыпать, положив на нее голову.
Он засыпает, растянувшись на диване, укрытый все тем же темно-желтым, как будто каминным светом. Где-то в ногах мурчит кот. Я допиваю пиво, выкуриваю сигарету, отправляюсь на короткую прогулку до ближайшей пиццы, возвращаюсь. Ангел тут. Его не было три с половиной, а то и четыре года, но вот вдруг, как черт из табакерки - он тут.
Я растеряла все свое красноречие, уже давно, но мои губы все еще непроизвольно растягиваются в улыбке в такие моменты. Я растеряла все, чем раньше гордилась, но до сих пор люблю слушать сонное дыхание в темной комнате.