Ар-р-р-р-рг!

Так, сейчас это пространство будет медленно, но верно превращаться в дневник нервной, недовольной и капризной девочки. Это только на один вечер - я позволю себе быть девочкой. Аз:



Этих двух несносных идиотов, вечно ржущих и орущих, вечно сходящих с ума по поводу и без, этих безалаберных мальчишек я не увижу до четверга.

Может, сразу застрелится? Не видеть Сладкого сегодня весь день и ночь, завтра весь день и ночь - это что, такая новая психологическая и моральная атака? Я уже молчу про то, что второй несносный идиот, Макс, в следующем году переходит из нормальной школы в закрытый интернат. Зачем он это делает, понятно только ему, да и то не факт.

Нет, но Сладкий! "Я не поеду завтра смотреть это никому ненужное кино со всем классом, мне лень, я не поеду!". Нет, ну и флаг тебе в руки, не ходи, но мне так чертовски жалко, что я не смогу таскать тебя по всем этажам Рапопорта за руку, чтобы найти и купить какое-нибудь лимонное мороженное, и вымазать тебя в нем! Мне жалко.

"И ты тоже не ходи туда, приходи ко мне, сходим куда-нибудь". Я бы не против, но шансов увидеть вместе весь наш класс осталось совсем немного, а видеть тебя мне светит ещё долго. Я этому рада, но, блин, Ротэм, поехали с нами!!!

Черт. Черт, черт, черт! Спасибо, хоть в четверг ты сподобишься поехать вместе со всеми в Мэймадион, а?

Уфф! Что я пытаюсь сказать?



А! Я пытаюсь сказать, что кое-кому, а конкретнее мне, давно пора повзрослеть в политическом смысле. Давайте взрослеть в политическом смысле, друзья мои.



Не хочу-у-у-у-у!!! Да пойми ты, там будет Гай, а я буду одна, без тебя! Ротэ-э-э-эм! Ты что, не понимаешь? Или, ещё хуже - понимаешь?!

Уфф, ужасная болезнь постигла принца!

Ну что за любовь к трем апельсинам, блин...

@музыка: Йони Блох. Докатились, блин. Доабсорбировались. Томми узнает - застрелит, морально.

---

Анекдот для Наташи.

Гарри Поттер шёл по тёмному коридору, и вдруг услышал злой холодный смех.

- Я не дурак, - подумал Гарри, и сохранился.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я не понял ничего вообще. Помоги мне.

Я не понял.

И сказать, что я не понял, это не сказать ничего.

Я такого в своей книге не писала.

И это было не к месту и не в тему.

И вообще я не понял.



Вообще, не думаю, что я выглядела когда-нибудь в своей жизни лучше, чем сегодня. Идеальное настроение, отличная погода, отличная одежда. Точнее – джинсы, верх от купальника, кофта-сетка сверху. Босоножки там. В зеркало смотреться смысла нет – ничего не видно, неотразима.

Иду к Кенди и Антону. Ну, иду себе, никого не трогаю. Заворачиваю за какой-то угол...

И нос к носу сталкиваюсь с Гаем.

А за последние три дня я так мало о нем вспоминала, что мне даже начало казаться, что прав Макс, и все прошло... Ой, мать моя иль ты приснилась мне.

Честно говоря, мне было приятно, когда Гай невольно разинул рот.

- Алиса! – улыбнулся он.

Откуда-то из-за его спины выглянул Ошри:

- Жаль, что мы не миллион долларов вспоми...

- Тихо! – рявкнул на него Гай.

- Привет, Гай, привет, Ошри, - поздоровалась я, и продолжала идти своей дорогой.

Прудникову это явно не понравилось. Что за дела?

- Алиса, отлично выглядишь! Подожди минутку.

- Не могу, я спешу.

- Эй, не глупи, - крикнул он. – Нужно поговорить! Откровенный разговор в кустах, ну, ты знаешь...

Я посмотрела на него через плечо. Гай стоял, в своих чертовых кроссовках, шортах, держал футбольный мяч. Невыносимо невинный, просящий взгляд таких голубых глаз, каких в природе больше не существует. Чертов голубой сойлент. Ошри переводит взгляд с меня на него, и улыбается очень хитро.

Я не выдержала... Мне не стоило этого делать, но я послала ему воздушный поцелуй.

Ошри заржал, а Гай вскинул руку и сделал вид, будто ловит его из воздуха.

Я отвернулась и продолжала идти.



Шел бы ты, свет очей моих, малой скоростью, да в том самом направлении!

Гай, скажи мне, ты идиот? Почему именно сейчас? Почему не неделей раньше?

И даже хрен с неделей – почему вообще?! Ты, во-первых, много раз мне отказывал, во-вторых, у нас же был шанс. Три года был, был, был-был-был шанс. А теперь – вышел весь.

И что ты сделал теперь? Ты сошел с ума?

Я не понял.

---

Мать моя иль ты приснилась мне, что со мной делает этот мальчик!

Ради того, чтобы он порадовался, я сегодня даже провалялась два с половиной часа на пляже. Лиза, с которой мы туда, непосредственно на пляж, ездили, периодически переворачивала меня со спины на живот, и обратно. Было оч-оч тепло и хорошо, я загорела, мы фотографировались много-много, и потом потеряли фотоаппарат. Хххх.

На пляже в районе международной гостиницы была выставка фигур из песка. Произведения искусства, честное слово. Огромные такие статуи – песочные женщины, звери, даже ткань... Ткань меня вообще убила. Как можно из песка вылепить такой обвернутый в песочную ткань кусок чего-то там, что его хрен отличишь от настоящего? И мы с Лизкой это фотографировали, и фотографировались на фоне этого, и фотографировались с черненьким охранником. (Там возле каждой песочной статуи такая охрана выставлена, мама не горюй...)

И я уже упоминала, что мы потеряли фотоаппарат? Арбалетный болт скушать, блин!

Вернулись домой, обе две вполне довольные заработанным загаром... Сладкий Мальчик сказал, что очень хреново себя чувствует, и поэтому не сможет сегодня почтить мою скромную обитель своим присутствием. Я несколько расстроилась, но он сказал, что любит меня, и я успокоилась.

- Я вчера ночью совсем не мог уснуть, - жаловался он – Я устал!

- Хочешь массаж? – спрашиваю я.

- Оооо, да-а-а-а!!! Очень очень очень!

- Как жаль, что мы не живем вместе.

- И не говори.

- Поехали во вторник на море, ммм?

- Не знаю... У меня предложение получше.

- Я вся внимание.

- Элис, сделай мне ребенка.

- С удовольствием, только завтра, Окей? У меня, кажется, ноги сзади немного сгорели.

- Ладно, завтра. Я подожду. Учти, мы договорились!

- Да без проблем...

Зарисовка из семейной жизни, называется.



Кстати, Ната, купальник себя оправдал. Сидит отлично, я рад. Шов даже не буду переделывать, на него никто не обращает внимания. В принципе, я бы на их месте тоже не обращала – кто смотрит на швы купальника, когда можно смотреть на того, кто в нем?!



Кроме того, несколько дней назад Маркус сказал, что если у меня проблемы с алгеброй – могу обращаться к нему или Забини, помогут. Мелочь, а приятно.



Пришло письмо от Нуси с обалденной фотографией Дины. Я тащусь.



Кроме того, меня скоро посадят в тюрьму, потому-что я скоро застрелю своих соседей.

Я так больше жить не могу. Жанка и Чарли мне свидетели, я им писала в письмах - через стенку со мной живет какая-то молодежь (не задушишь, не убиешь), которая постоянно, днем и ночью. слушает саундтрэк к "Титанику".

Дети, думаете, это шутки? Не спорю, музыка, может, и ничего так, но когда ты просыпаешься под нее, засыпаешь под нее, слышишь ее все время, которое проводишь в квартире, и даже иногда во сне - тебе просто ну очень быстро расхочется жить. Меня уже тошнит не то, что от начала песни - от Леонардо Ди Каприо! Ещё несколько дней, и я выпущу пулеметную очередь прямо в стену. Плевать, что дырки останутся. Вон, у Чарли в потолке тоже дырки - ничего, живет... Хотя возможен более гуманный вариант - положить им под дверь новенькие наушники в подарочной упаковке. Пусть пользуются...



И все равно я счастлива, ну хоть стреляйте в меня!



И, блин, ещё! Чарли! Я все забываю тебе показать. Я же все-таки купила рамку!

(Осторожно, очередной коллаж.)

---

Лимитация суть свобода... (Бред. У меня теперь все будет - бред.)

Давненько я не возвращалась домой к часу ночи, да ещё в таком состоянии.

Щеки горят, волосы растрепаны чужими пальцами, глаза сверкают. Меня глючит: мне все ещё чудятся теплые ладони, путешествующие по всему телу, все ещё кажется, что меня кто-то крепко держит, хотя он ушел уже полчаса назад.

Устал, сейчас усну. Да и я тоже хочу спать. Вот сейчас лягу, и усну...

Хороший вечер.

Прекрасный вечер.

Он шел по улице, темной и пустой, пел под собственный аккомпанемент. Черная гитара, хороший голос.

- Не стыди нас! – говорил Томер – Иди метров на десять сзади!

Сладкий улыбался, говорил Томеру, какой он чертовски «шекси». Томер говорил – да, шекси, отрицать не буду, но не такой мега-шекси, как ты.

Я почти не открывала рта – ну, разве что не для того, чтобы разговаривать – и слушала непринужденный треп Романо, Макса и Ротэма на темы музыки, знакомых людей, всяких смешных штук. Сначала мы были в подвале у Томера – познакомилась с Гилбертом. Гилберт – это боксерская груша. В подвале есть старые диваны и множество плакатов на стенах. Пролезали в узкое окно под потолком.

- Шекси! – ржали Томер и Сладкий.

- Правда, у Томера шексуальные ножки? – спрашивала я.

- О-о-о-очень шекси! – подтверждал Сладкий.

Я была, как в тумане.

Потом мы залезли на крышу старого склада. Сладкий играл на гитаре – красиво, чертовски красиво. Томер делал вид, что он шекси-гитарист, но ничего звучного из инструмента так и не извлек. Сидел на краешки крыши, веселился. Мы вообще веселились этой ночью...

Потом чью-то светлую голову (и это притом, что все брюнеты) посетила не менее светлая мысль заказать прямо сюда, на крышу, пиццу.

Сказано – сделано. Какая разница, что полночь?

Томер со Сладки ещё пошли пить, а я наконец-то осталась один на один с Максом. Ура!

- Ну, ты рада? – усмехнулся он.

- Кажется да, - ответила я, - но ведь он не любит меня? Не по настоящему, я имею в виду. Я бы знала.

Макс ответил с явной неохотой и разочарованием:

- Возможно, ты и права... Он не любит тебя так, как ты любила Гая. Да, именно любила, не делай такое лицо, я все про тебя знаю. Но ведь это вопрос времени...

- Может быть. Макс?

- Ммм?

- Ты ведь мой названый брат и самый лучший друг, правда?

- О, где мой носовой платок... Опять мы начинаем с этой сентиментальной чушью... Да, солнце, да.

- И это самое главное и ценное, правда?

Макс помолчал.

- Правда.

Потом вернулись двое этих, и мы ели самую вкусную в мире пиццу, и пили виноградный сок (!).

Томер ушел первым, ибо поцапался с мамой. Мы посидели ещё, Макс все посылал меня и Сладкого куда-нибудь в кусты, а то мы, мол, его смущаем. Макса горячо поддерживали. Сладкий говорил, пусть сами идут. Куда угодно. Хотя в конце концов мы таки ушли. К Гилберту.

Вот теперь я здесь, и я ненавижу то, что мы не живем вместе, честное слово.

А-а-а-а...

---

"Алиса в Датском Королевстве" в смайлах.

Гай:



Друзья Гая:



Алиса:



Друзья Алисы:



Алиса - Гаю:



Гай - Алисе:



Алиса и Гай:



Все:



Алиса - Гаю:



Гай:



Алиса:



Все:



Гай:



Алиса и Гай:



Все:



Сладкий:



Алиса:



Гай:



Все:



Алиса:



Сладкий Алисе:



Гай:



Сладкий и Алиса:



О как!

---

Мать моя иль ты приснилась мне...

Предупреждение: бред! Все нижеследующее не несет в себе ничего, кроме бреда.



Моё солнце растает упавшей звездой

над травой...

(с) Мастер

Чувствую себя сегодня с утра, как протрезвевший после бурной пьянки маленький мальчик.

Где? Где он? Пусть будет тут!



Мать моя иль ты приснился мне.

Лунный свет становится тобой.

Ар-р-р-рг.







Позже:

Хотя нет, спокойно. Дышим.

"Люблю тебя", говорит.

Ой ма...

Ой ма...

Ой ма...



Что делать, что делать?!

Радоваться?!

Что я вчера натворила?!

Или это была не я?

Да созвонимся... Часов в восемь... Или там когда... Вереница лиц рядом... Макс, Томер, Сарочка, щастье наше... Эмм,подвал... Гилберт!..

Что же произошло?

Почему так хочется ответить, что:

- Я тоже.

А?

Блин.

Ой ма...



Говорю - вот через какое-то время и я смогу так сказать.

Лыбится, потупил глазки.

Что за мальчик.

Вечер...



Я не могу связно говорить, стряхнись с меня, совесть!!!

(Гилберт рулит!)

Ой ма...

Все правильно?

Ой...

Ма...

Наверное.

А мне ни хрена непонятно, и я рада этому ^_^

---

Эта энергия никогда не кончается.

Мне трудно об этом писать, поэтому большую запись я вряд-ли сумею родить. Только самое главное.



Меня как будто окатили холодной водой.

На предпоследнем уроке, физике, мы просто как обычно сидели в классе. Рядом – Ротэм, слева скучает Гай, перед ним – Шири, которая сегодня покрасилась... Обычный урок физики в обычном классе обычной израильской школы.

- Конечно, источники энергии могут быть разными, но вечного...

Вот тут то меня и пробило. Я вдруг просто почувствовала, как в уголках глаз закипают слезы. Обвела глазами класс. Половина моих одноклассников уже давно почуяли приближение конца учебы, и поэтому не всегда затрудняют себя тем, чтобы вообще слушать, что им говорят преподаватели. Вот Нэнэ скучает, рассматривает новые кроссовки. Вот Эдо – спит. Вот Сладкий – ему вообще хоть спички в глаза вставляй... Вот прилежно записывающая что-то Кофе, вот, вот, вот...

Я прижала руки ко рту.

- Вечного двигателя, как вам наверняка известно, нет, не было и вряд ли будет в ближайшем будущем. Вечного двигателя не существует...

- Что это с тобой? – вдруг громко спросил Сладкий. – Алиса? Ты что, плачешь?

Я тихо проговорила:

- Я сейчас задохнусь...

Зазвенел звонок на перемену.



Последний урок. Последний раз мы сидим вот так, все вместе, все тридцать человек. Я провела с ними три года. Я с ними дралась, я с ними воевала, я играла с ними в футбол. Иногда я их ненавидела, иногда я с ума по ним сходила. Вот. Вот – а теперь мы последний раз сидим так...

И у меня текли слезы, а Макс не понимал, и Кофе не понимала, она спрашивала: что с тобой? Что с тобой? Но потом они поняли. И я плакала, тихо-тихо, потому-что я увидела воочию конец своей книги.

У меня и сейчас щиплет в носу.

Потом многие сели рядом со мной. Нави положила руку мне на плечо – я очень удивилась сначала. Потом посмотрела на ее лицо, и ничто не был более важно. Она сжала мое плечо, я накрыла ее ладонь своею.

Эдо говорил, что его выгоняют. Гай уходит сам, и Макс уходит сам, и Нэнэ и ещё миллион с половиной таких дорогих мне людей. Мы сидели в классе, каждый за своей партой, и Нави с Кофе тоже утирали слезы. Я так вообще чуть ли не первый раз за свою сознательную жизнь плакала на публике.

Я говорила, как сильно привязалась ко всем и каждому из них за все это время. Три года. Даже если ты совсем не любишь какого-то человека, за три года общения каждый день ты просто не можешь не привязаться к нему, ты понимаешь?

Гай говорил, что он сожалеет, что эта история со мной и ним вышла такой неопрятной. Он говорил, что, конечно, виноват, и что он не всегда подобающе себя вел.

- Я скажу при всех, - тихо проговорил он, а потом поднял на меня глаза, - Грейхаунд, ты хорошая. И мы уже обо всем говорили, ведь так? И ты знаешь, что я скажу тебе... ты вправду хорошая, но я не чувствую того же...

Я улыбалась, старалась избавить его от обязанности публично «унижаться». Потом мы сидели, и вспоминали случаи из нашей общей жизни. Как Эльад однажды выбросил пенал Кофе из окна, как Алон мыл окна, как мы все вместе убирали территорию школы, в наказание за плохое поведение на каком-то уроке. Столько воспоминаний – общих воспоминаний.

Я уже не хочу, чтобы мир сломался, и все вернулось, и чтобы они все остались со мной. Я ведь должна жить дальше, разве нет?



Я скажу, что произошло.

Я просто оказалась отличной умницей и способствовала тому, чтобы Датское Королевство стало таким, каким стало. Раньше этот класс был таким чертовски воинственным. Арсы, Гриффиндорцы, драки, взаимные оскорбления, никогда даже не «привет»... А теперь они просто сидели сегодня, и у многих глаза были на мокром месте. И у меня черт возьми получилось. И я черт возьми была счастлива. Я и сейчас счастлива.



Потом мы ещё смеялись, и я смеялась сквозь слезы, и слезы высохли. Мы смеялись, и Эдо смеялся и как всегда подкалывал Сладкого, и обнимал за талию Лиора. И Шири улыбалась, чуть-чуть, и Алон с Ротэмом травили шутки и смеялись, и мы все смеялись, и было так тепло и хорошо. Потом кто-то сказал:

- Все нам наврали по физике, про вечный двигатель. Вот эта энергия не кончается.



У меня получилось все.

Кроме Гая.

Но так и должно быть.

Потому-что я не люблю хэппи-энды, потому-что я не умру без него, потому-что я смогу без него выжить.

Потому-что он уйдет, далеко-далеко, и мы будем видится совсем редко, может, раз в месяц, и будет здороваться и улыбаться при встрече.

И будет всем щастье...



Я не прикидываюсь. Я действительно счастлива.



Я не сожалею ни капли.

Мне не жаль, что он так и остался для меня непокоренным.

Это – конец первого тома книги «Алиса в Датском Королевстве».

А во втором появятся новые люди, и новые мотивы, останутся некоторые старые, а некоторых старых героев так трудно будет забывать... и будут происходить новые происшествия, и будут новые проблемы, и все будет новым, как каждый божий день.



Потом мы из школы, конечно, разошлись.

Я уже чувствовала себя хорошо, только очень грустно.

А потом был вечер.



В полседьмого ко мне заглянул Сладкий.

- Гулять, - оскалился он, и вытащил меня на улицу.

Я вернулась-то только два часа назад.

Мы сидели на скамейке напротив друг друга, говорили, смеялись. Потом солнце зашло, и где то в кустах проснулись ночные кошмары.

- В моей комнате, ночью, на потолке желтое пятно... – пробормотал он. – Иногда я смотрю на него, и мне бывает очень страшно.

- Я боюсь темноты. Чтобы не бояться, я представляю перед своей кроватью огромного живого тигра.

- Когда я был совсем маленьким, у меня умер хомяк, и я написал стишок.

- Я боюсь кукол. Панически.

- До недавнего времени я был влюблен в Нэту.

- Я веду дневник с десяти лет.

- У меня было пять собак. Они все сбежали.

- Мне было очень грустно сегодня, когда мы разговаривали там.

- Да, мне тоже. Когда Бен пел, у меня щипало в глазах.



Я никогда так не откровенничала ни с кем, кроме себя самой, и, возможно, Томми. ы разговаривали очень и очень долго. Сладкий сидел на против меня, слушал самые сокровенные мои тайны, и дарил свои.

Говорили о том, как все кончилось. И что кончилось-то все просто прекрасно...

Потом он сказал – я больше не могу. И я потянулась к нему, в темноте без ошибки нашла его губы.

Что-то будто затопило с головой, закрывала глаза я... Сладкий дрожал, и было немножко холодно, и обоим нам пора было по домам. А кто пойдет домой? Ой, эта энергия никогда не кончается.

Так тепло рядом с ним. Как я могла забыть? И кажется, что тепло осторожных пальцев достигает самого сердца. И сердцу теплее, оно согревается, и кажется, что все всегда так и будет – так хорошо, как хорошо мне рядом с ним.

- Я люблю тебя, - выдохнул он.

- Я думаю, я смогу ответить так же, только... дай мне время?

И он улыбается, облизывает кончиком языка припухшие губы:

- Я ведь знал, что все должно было кончиться именно так.

А я не знала, Ротэм. Я не знала, что ты выбьешь меня из колеи.



Пришла.

Приготовила себе чаю.

Сняла босоножки, потерла уставшие ноги.

Села у компьютера. Тих и темен.

В нем мое отражение.

Смотрю на себя.

Я Алиса Грейхаунд, мне шестнадцать лет, у меня нет мозгов.

Выражение лица – растерянное.

Ты выбил меня из колеи.

Сладкий.



Теперь можно начать новую книгу.

---

Ох же ж я и реву.



Вкратце - сидели всем классом, обсуждали прошедшие три года. То, что мы распадемся, совсем друг друга больше не увидем. В одном помещении, за партами, по крайней мере. Герберт Бен пел. Я плакала. Гай встал, потер глаза, вышел. Через несколько минут вернулся - принес леденец со вкусом кока-колы, дал мне.

Не осталось в них никакой враждебности... Макс сказал - даже вы с ним смогли помириться, так почему же ты плачешь? Я говорю - от счастья.

И я права, и я говорю искренне.

Как они выросли. За этот год.

Как я люблю их и не хочу с ними расставаться.

Даже я и Гай смогли помириться, правда?

Мир, расколись, пожалуйста.



Конец книги "Алиса в Датском Королевстве".

---

Черт!

Или все правильно?

‎







No5eeeeh ‎(07:02 PM)‎ :

Лиса-а-а-а...

Я должен тебе девятнадцать с половиной миллиардов извинений...

Просто было чертовски странно, и я вообще до сих пор ни хрена не понимаю...

Извини-и-и-и меня...

Лиса-а-а-а...

‎Greyhound ‎(01:45 PM)‎ :

Глупости, Ротэм.

‎No5eeeeh ‎(01:46 PM)‎ :

Я просто обязан...

ЛИСА!!!

Я приду к тебе завтра после школы. Просто приду, и мы пойдем гулять.

Ты понимаешь?

Можно?..

‎Greyhound ‎(01:47 PM)‎ :

Господи, само собой.

А... С чего такая честь, пойми меня правильно?

‎No5eeeeh ‎(01:47 PM)‎ :

Я просто хочу быть с тобой, окей?

‎Greyhound ‎(01:48 PM)‎ :

Oh my fucken goddess.

‎No5eeeeh ‎(01:49 PM)‎ :

В таком случае, я у тебя в четыре?

‎Greyhound ‎(01:49 PM)‎ :

Да, хорошо...



Нэ, ну ведь я сама этому способствовала, разве нет?

Да.

И это есть правильно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я, кстати, ещё и Евой Браун восхищаюсь.

Устал и вымотался, как я не знаю что.

Как проклятый пес Джулиана после трехдневной охоты на мерседесы, наверное.

Или как конь Джулиана, Моргенштерн.

Днем шатался по городу в компании Макса, Ротэма и ещё одного парня, Таля (парень отлично рисует). В честь конца года прогуливали два урока английского, и спорт. Как только не извращались... Одна игра в tableau чего стоит.



Потом – алгебра, полтора часа. Нет, я не проживу ещё три года с обязанностью понимать и выучивать этот предмет. Ещё хуже физики, честное слово.



Нэшер – Марк, Майя, деньги, подпись, звонки, мрак... Как же я устал... Нет, помочь Томми – дело святое, я ничего не говорю, но я чертовски вымотался. Узнала бы мать... Пробыл там часа эдак четыре. Обратно в Хайфу... Мерлин Монро-о-о...



И снова Ротэм с Максом! Только теперь ещё и Томер. Вот зачем я им нужен в их исконно мужской компании? Я не понял, но пошел. Ага, Сладкому откажешь, пожалуй...

Ну и таки да было весело! Томер сверкал улыбкой, поливал окружающих водой из пожарного крана. Серьезно, мы нашли пожарный кран, открыли его, и мальчики быстро об этом пожалели. А я только подошвы замочил, ххх... Потом пытался учиться ездить на скейте Макса, один раз даже весьма эффектно грохнулся. Ротэм выглядел, как человек, утром, после пьянки, вдруг вспомнивший, что он делал прошлым вечером. И неудивительно! Думать надо было, прежде чем действовать! Я чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Толи из-за того, что болела голова, толи из-за присутствия Томера... Нэ, скорее всего из-за присутствия Томера.

Потому-что четвертым я явно получаюсь лишним.

Нет, было и вправду очень весело, но я бы на месте Сладкого себя с ними не звал. Не тот случай.

Кажется, парни серьезно считают меня мальчишкой, «своим».

И, к тому же, очень полезным, ххх.



Гай?

Я сказал, что если он честно и серьезно скажет мне, что не питает ко мне никаких нежных чувств, и что я ему не нужен – я его оставлю? Сказал. Так вот: я оставлю его в покое. Я оставлю его в покое.

Честно – я сделал все, что мог, разве нет? Определенно да. Из этого ничего не вышло – очень жаль. Но больше я не могу ничего сделать.

Поэтому я буду мил, и оставлю его в покое.

Уже оставил.



Блин, как же у меня все болит... Как будто очень долго плавал в море... Вот бы мне сейчас кто-нибудь сделал теплый сладкий чай, спросил бы, как мои дела, рассказал бы какой-нибудь веселый случай, и как прошел его день... А потом я бы приготовил ему чай, как было всегда...

Томми, когда же я увижу тебя?

Месяц, месяц и ещё несколько денечков. Тринадцатое, тринадцатое июня, скорей! Остановка для заправки самолета в Ульяновске, четырнадцатичасовой перелет... Хабаровск, аэропорт, Стас... День езды – бабушкин дом... Ворота... Двери... Я тоже вас всех люблю, я тоже сейчас всех вас буду обнимать, я так давно вас не видела, у каждого из вас прибавилось морщин – хотя казалось, куда уж больше – а я выросла... Я тоже так чертовски схожу с ума от счастья встречи с вами, от того, что я здесь, от чистого лесного воздуха, от кошки, трущейся о ноги, от платья, которое я надела. Летнее платье в дырках. Старое. Я тоже, дорогие мои, я тоже, я оч-оч тоже, но сначала дайте мне его.



Открою тяжелую дверь, откину желтую занавеску. В глубине избы – темнота и холодно, бабушка не топила, думала, мы появился завтра с утра, а не сегодня вечером. Бабушка ни за что не желала переезжать в город, а?

Я помню до боли. Самое мощное в жизни дежа вю. Вот передо мной недлинный коридорчик, вот стул, осторожно, не врезаться в темноте в косяк двери... Чертовы занавески... А вот, наконец, и кресло, и комната... У меня сейчас сердце выпрыгнет, брат...

И кто же это выпрыгивает из кромешной темноты и подхватывает меня на руки, весело смеясь? В жизни не угадать.

Дикие пляски и вопли в темноте. Аааа, я так скучала по тебе, какое счастье, что ты здесь, я, черт, я, черт, я так тебя люблю!!! Как твои дела, жизнь моя, как твое море, самый прекрасный в мире брат, как ты живешь, почему от тебя не приходило писем? Ты забыл обо мне? Но ведь я твоя единственная сестренка. У тебя даже двоюродных и троюродных больше нет, Том. Том, я тебя люблю. Том, Том, я сейчас ударюсь головой об потолок.



Вы там? Выходите, чего шепчетесь? Чего орете? Выходите, мы тоже хотим посмотреть на нее. Ах, ты так выросла!.. Уже так поздно... Давайте выпьем чаю... Теплый чай. Мы выпьем теплого чаю, и я постелю Алисе в комнате.



Что? Нет? Не хочешь в комнате? Хочешь на чердаке?..

Там же шершни, Алиса.

Том?

Алиса?

Том?



Ещё месяц, месяц и несколько деньков. Я так хочу тебя обнять. Я так хочу тебя обнять, ятакхочутебяобнять. И мы поедем вместе к твоему Японскому Морю. Просто возьмем машину и поедем.

Том? Алиса?

Том?..

---

Пусть мне кто-нибудь огород окучит, а то благодарным ужином кормить некого...

В следующий четверг у нас прощальный финт ушами. Всей параллелью (!) едем в водный парк в Ашдоде, с утра до вечера будем плескаться, кататься с горок и безобразничать. Огромный водный парк только для нас.

Есть у меня красивый голубой (!!!) купальник, нижняя часть которого, впрочем, мне малость велика. Надо подшивать. А я боюсь, что вообще все испорчу к черту... Новый бы мне для такого случая... Однако в Хайфе купальники – самая дорогая вещь после обуви. Вот как так жить можно?

И я же с ними там, блин, сгорю к чертям...

Хотя нет, не сгорю – разведу Сладкого на предмет намазать спинку кремом.

Хотя! Там же с нами и Сарочка будет, щастье наше... Я ее раньше люби-и-ила, а теперь она медленно, но верно превращается в жуткую факацу.

Хотя, если до этого времени... Хм.

Хм. Круто ты попал на TV!

В том, что Гая я утоплю, сомнений нет. Только без физического контакта, а как-нибудь издалека... Ну, бортик бассейна сливочным маслом полить, как Аннушка, или незаметненько так привязать к лодыжке гирю... (памятка – в четверг не забыть прихватить с собой гирю.)

Хотя (и нет, мне не надоело это слово), на повестке дня сейчас так: во-первых – Ротэм Лэйбель, во-вторых – экзамен по ивриту, в-третьих – подготовка ко всем этим мероприятиям в честь конца года, в-пятых – все остальное. Гай не вписался. Мы ругаемся – я его убью.

А Лэйбель, сладкий мальчик, курит одуванчики, это факт. Потому-что он очень противоречив.

То с легким сердцем убегает во двор с Гаем, напрочь забыв про меня, то тихим голосом нашептывает на ухо всякие милые глупости. Нет, я не думаю, что...

Хотя...

Хотя я вообще никогда не думаю.

Обсуждаем с Максом насущные проблемы, девственность, на пример.

Меряю купальник, собираюсь подшивать...

Ооо, черт, а завтра ведь ещё столько дел... Паспорта, билеты на июль, что нет...

Помоги мне, любой языческий бог.

---

Фрейд нервно курит в коридоре, или зая сумасшедшая.

Свои записи в дневник я всегда составляю из отдельных кусочков, записанных где только можно. Был в классе смешной диалог или случай - запишу на полях тетради, с пометкой "переписать в дневник", случился какой-нибудь важный разговор - сделаю пометку на ладони.

Так вот. Встала сегодня утром в отличном настроении: приснился просто супер смешной сон, притом про Гая, притом я его не забыла. Сразу кидаюсь записывать. Записала таки! Сон:



Снился сегодня Гай. Будто я поутру выхожу из старого дедового деревянного дома, а он (Гай) сидит на корточках на траве возле клумбы и кисточкой раскрашивает цветы. Половину уже раскрасил красным и желтым цветом, ярко так. А те цветы, что он ещё не раскрасил, стоят белые, но видно, что живые. Насупился, сидит, красит. Я подошла и предложила помочь, а он вызверился:

- Нет!!! Я слишком плохо тебя знаю!

(с) бумажка-записка.



В этом месте я прямо во сне расхохоталась, и оттого проснулась.

Да, дядя Зигги Фрейд дал бы мне прикурить.



А потом мы и в школе поцапались, и даже не раз... Угавкались всласть. Как в старые добрые. Понравилось... Плохо только, что этот чертов мальчишка...

Этот чертов мальчишка все сильнее сдруживается со Сладким, да и с Максом в последнее время тоже. Сегодня они в троем сидели вместе весь свободный час, трепались, веселились. Я чуть палец себе не откусила от злости. Я отказываюсь понимать, что за хрень творится в Датском Королевстве.

---

Хочу в монастырь. Достали.

У Макса критические дни. Так обычно говорит Ротэм, когда он, то бишь Макс, начинает на всех дуться, орать почем зря, швыряться мелкой мебелью и закатывать истерики. Я в таких случаях или закрываю глаза и ретируюсь, пока в меня чем-нибудь не попали, или ору на него в ответ. Ротэм просто предлагает сделать ему укол, или позвонить в зоопарк, чтобы пришли люди и забрали его обратно к себе.

Я каждую его новую истерику принимаю близко к сердцу. Волнуюсь, переживаю, как идиот. Сладкий говорит – не обращай внимания, это же Макс. Да, Макс – это многое объясняет...

Макс – истеричка. Притом очень обидчив. Не знаю, как с ним уживается Томер, но мне роль лучшей подруги дается с видимым трудом. Терпеть его истерики и оскорбления по нескольку раз на неделе...

Вон, и сейчас дуется. Хомяк, блин... Ротэм говорит, у него критические дни. Я бы сказала, они у него перманентно.

---

Женщина почти беспомощна, пока у неё не высохли накрашенные ногти...

Блин, обещала Жанке подарок, а времени и сил нет... Блин! Но все будет, все будет...

С Томером общались, обсуждали Мастера. У мальчика горячка. Хотела сказать ему, что Юля посвятила ему стих, но не сказала, потому-что во-первых сам автор не разрешил, а во-вторых я боялась, что он выпрыгнет из окна. От счастья. Ну, кроме того, мы и Гая пообсуждали немного (Томер не совсем в курсе всей этой эпопеи, поэтому он идеальный человек, чтобы доставать его).



Жизнь хороша, короче. Веселый был сегодня день, хы-хы. Пускала в Гая бумажные самолетики, представляя, что он – здания Близнецы...

Ошри (он же Грэбб) проявлял себя сегодня хорошим мальчиком с отменным чувством юмора: порывался заставить Прудникова меня поцеловать. Силой, само собой - на такие дела никакой тактики убеждения не хватит... Гай съездил ему в челюсть, чудом не вывихнул, я давилась хохотом. Ошри, держась за подбородок, возмутился:

- Что ты ржешь? Думаешь, мы из-за тебя деремся или что-то в этом роде? Перестань ржать, Грейхаунд, он тебя не хочет!

Потом Ошри смягчился и тоже засмеялся, а Гай, чувствуя себя, видно, не причастным к общему веселью, сделал такое лицо, как на том рисунке в прошлых записях (смесь удивления и возмущения. А-ля «что за?..»), пофырчал, поплевался ядом в пол (пол от ядовитой слюны расплавился ко всем чертям, и это, конечно, уже интимные подробности, но я бы тоже расплавилась от такого концентрата), и ушел в неизвестную даль.



Шири Меллер меня ра-ду-ет. Сегодня Ротэм бросил меня на произвол судьбы и весь день сидел с Максом (я даже догадываюсь почему, хы-хы), а я сидела перед ними одна. Передо мной – ещё один свободный стол. Входит в класс с опозданием Шири. Ну, я думаю – сейчас, наверное, возьмет свободный стул рядом со мной, и сядет или с Лиором, или за отдельный стол. Ан нет! Она села рядом со мной. Мне было приятно. Ничего друг другу, конечно, не сказали, но все равно славно. Эдо и Гай нас за одной партой увидели – чуть лбами не столкнулись.

---

Твой принц не одинок.

?יש מצב אנחנו חוזרים, מתוק

...יש מצב

.אבל אז זה אומר, שאני מוותרת על גיא סופי

.ושאני מפסידה

.טוב, נו

...אני יכולה להרשות לעצמי

До безобразия загорелый, веселый, улыбчивый, с повязанными банданой длинными волосами, влетает в аудиториум, как маленький ураган. Черные джинсы, белая футболка с красноречивой надписью «WTF?!», кроссовки и с десяток браслетов на правом запястье.

- Приве-е-ет!

Поднимаю глаза.

- Я говорю – приве-е-ет! Ты не рада меня видеть? Алло? Земля вызывает Алису!

- Я уже говорила, что рада тебя видеть. И что соскучилась по тебе. Ты меня проигнорировал один раз, во второй я просто боюсь рисковать...

- Что? - плюхается на свое место рядом со мной, роется в сумке, вытаскивает жвачку.

Безразлично пожимаю плечами.

- Эээ, чего ты гонишь? Когда это я тебя игнорировал?..

Неохотно:

- Вчера вечером... Ты не ответил мне, помнишь?

Сует в рот жвачку, мигает, выдувает зеленый пузырь. Пузырь лопается. Тонкая пленка зеленой жвачки висит на носу.

- Черт тебя возьми, Алиса, я же тогда уходил разбирать вещи, и оставил все онлайн! Потом Лирон сразу погнала меня спать, я не успел попрощаться...

Смотрю на него вопросительно и подозрительно.

- Честно! – говорит он. – Не смей обижаться!

- Я не...

- Ты да! Ну, извини, я должен был сказать, что мне срочно нужно смотаться, ну... Извини!!! Улыбнись!

Значит, полет на йух откладывается. Ля-ля!



- Слушай! В жизни все бывает.

- Это тык чему?

- К двум вещам.

- Например?

- Ты в курсе, что Томер был бы не прочь, если бы Юля ночевала у него хотя бы одну ночь, когда приедет в Израиль?

- ЧТО?!! Черта-с-два!!! Мастер спит у меня!

- Одну ночь!

- А она сама вообще согласна?

- Не знаю, я его не спросил.

- Господи, какой ужас... О... А что там вторая вещь?

- Ты и Ротэм.

- А?

- Ты и Ротэм. Гай же те...

- МАКС, Я В КУРСЕ, ЧТО ГАЙ МЕНЯ НЕ ХОЧЕТ!

- У-уу-у, опять ты забыла дома свои таблетки? Спокойнее, спокойнее! Подумай об этом.

- Я об этом часто думаю...

- Если нет Гая, и, если уж говорить на чистоту, никогда и не будет, то, ты понимаешь...

- А... ты только мне это говоришь, или и Сладкому?

- Только тебе, пока. А что, ты хочешь, чтобы...

- Нет! Ещё не хватало, чтобы ты сводничал между мной и Сладким.

- Хы-хы. Я думаю – это все было бы просто отлично.

- А я вообще не думаю. Никогда. Пошли лучше купим чего-нибудь поесть.

- О, у тебя сегодня идеи лучше, чем у меня...



После уроков я, Макс и Ротэм полчаса просидели в парке. Теплый день, ленивая атмосфера... Макс нашел в кустах бочку, влез на нее, и катался по парковой дорожке. Потом пытался перепрыгнуть ее на скейте. Я лежала на скамейке, положив голову Сладкому на колени, прикрывала глаза от солнца. Сладкий заплетал мне маленькие косички и говорил, что я Лиса.

- Это так мило, звать тебя Лиса, - доверительно поведал он мне.

- Не надо, - ответила я, - не надо, меня так зовет Гай.

- Что-о-о?

- Ага.

- Лиса – это мило, но почему он так тебя зовет? Он же не милый.

- С этим можно поспорить... и он звал меня так только один раз. Ну, иди два. Когда у него хорошее настроение.

- Ротэм! – заорал Макс, - пошли уже!

- Окей, сейчас! – рявкнул Сладкий. – Лиса, мы уходим, не плачь тут без нас. Упс, смотри, кнопочка.

Он улыбнулся, легонько коснулся пальцем моего носа, помог приобрести вертикальное положение, и унесся.



Ух.

---

Guess who is for dinner!

Вернулся Сладкий, и сразу морально убил.

Болтаем ножками с забора.

,מי אוהב אותך יותר ממני

..?מי אוהב אותך כשאת בוכה

- Называется, угадайте, кто придет к ужину. Ты вернулся!

- Хххх...

- Как было в Эйлате?

- Круто.

- Оч хорошо. Я скучала по тебе.

Молчит, не отвечает.



Видимо, пора лететь на йух...



Меня за язык вообще кто-нибудь дергал, нет?

Грей, выпей йаду.

@музыка: ми оэв отах йотер ми мэни?..

@настроение: паршивое.

---

Гарри и Малфой ищут ванную, потому что им нужно срочно набить друг другу морды.

Ах да! Я же сегодня обмолвилась парой слов с самой Шири Меллер.

И она заговорила со мной первая. (У меня самой с ней заговорить самоуверенности и смелости не хватило бы никогда.)

Насчет Гая, конечно. Спросила, действительно ли я на него запала, все дела. Говорит:

- Отвратительный тип. Я его ненавижу! - И передергивает плечами.

- Вы же раньше дружили, - удивляюсь я.

- Да, давно... Но он придурок, и стукач, к тому же. Не понимаю тебя.

Теперь моя очередь пожимать плечами. На том и разошлись...

Я разговаривала с Шири Меллер... Нет, ну кто бы мог подумать (тот подумал бы).



Тоскую. Хочу что-нибудь писать вместе с Любасиком, и даже не важно что – разброс от фанфика по любому фэндому до инструкции к принтеру. Просто вдруг охватила меня ностальгия неудержимая по тем старым и добрым временам, когда мы вместе писали.



И ещё. Сегодня, читая дискуссии в дневнике Чарли, поняла одну приятную вещь. Мне очень нравится слушать, как разговаривают, общаются Жанна и Чи. Почему-то создается такое впечатление, что они сто лет друг друга знают. И это очень приятно.

Дети, вы, оба два! Хватит быть такими хорошими! А то опять нарветесь на какую-нибудь миниатюру о себе! (Это была угроза. Я сегодня грозная, хы-хы.)



И ещё! Я недавно нашла в Хайфе инет-кафе. Первый раз вижу, честное слово. Умилилась... Так думала – вот сейчас потяну ручку двери, войду – а там за дальним компьютером сидит некто с длинными, чуть мокрыми на концах от уличной мороси волосами... В черном и красном, который ей так идет! Честное слово, так и думала. И не стала заходить, чтобы не разочаровываться и не расстраиваться. Пусть у меня останется кусочек иллюзии и сказочного глюка. Мы ведь верим в светлое и доброе волшебство.