Мы въехали в квартиру в воскресенье, меньше, чем неделю назад, а это место уже успело пропитать меня благословенными спокойствием, умиротворением и удачей. Не прошло и трех дней, как я наконец-то получила работу своей мечты, к которой стремилась в последнии два года – меня взяли в самый пристижный книжный магазин Хайфы. Бен-Джоя говорит, это все от того, что я наконец поумнела и поняла, что мысль рождает действие. Надо просто очень хотеть и был уверенной в себе и мире, тогда все получится. И он таки оказался прав.
Дом постерепенно приобретает человеческий вид. Медленно и с грехом пополам, обрастает неким подобием уюта. Некоторые личности невероятно этому способствуют. На исходе шестой день моего совместного проживания с этим недостающим эволюционным звеном, иногда отзывающимся на имя Ронни Бубнов. Этого времени, само собой, мало, чобы ссоставить твердое мнение. Я не буду субьективно разглагольствовать на эту тему, нет. Я просто предоставлю вам факты.
Я варила яйца, чтобы приготовить салат с тунцом – само собой, в силу своей гигантомании сварила слишком много, и попросила Ронни надписать их и положить обратно в коробку, чтобы потом знать, какие вареные, а какие – нет. Он изрисовал яйцо всеми цветами радуги, и на остром конце изобразил выпученный глаз. Положил в коробку. Подумал немного, вытащил. Вырезал в коробку дырку, чтобы глаз мог видеть. Тогда положил.
Вошел в кухню с гитарой, прислонился к косяку и, поигрывая зубочисткой во рту, вдохновенно исполнил «Я получил эту роль» Шевчука, пока я мыла посуду.
В день переезда, когда квартира была еще совершенно пуста, заговорил и испугался собственного эха.
Первым делом, еще до того, как распаковать вещи, надел ковбойскую шляпу, которая обнаружилась в ванной, и ушел красить балкон. Покрасил больше себя, чем балкон.
До самого вторника у нас не было газа – неполадки с проводом. Ронни все время взволнованно нюхал плиту, в надежде, что что-нибудь изменится. Изменилось – газ пошел, а он все еще нюхал конфорки. Лежал потом полдня пластом с нежно-салатовым цветом лица.
Когда многочисленная африканская семья-табор, именующая себя нашими друзьями, расползается по домам, перед сном залезает ко мне в кровать, ложится на живот мордой в подушку и молча ждет, когда же ему начнуть чесать спинку.
Только проснувшись, вышел из комнаты, пошел на кухню сделать себе чаю и тут же врезался в холодильник.
Кстати, вся эта затея с залезанием в мою постель перед сном уже начинает побуждать во мне подозрения. Конечно, это поведение скорее избалованного кота, чем мужика, однако какой-то не до конца пока понятный подтекст в этом имеется. Вчера ночью мы спали вместе. Бен-Джоя, Лия и все прочие ушли домой, я собралась спать, он заглянул сказать спокойной ночи, принес два бокала вина – чтоб лучше спалось, вестимо – и так, слово за слово, у меня и решил остаться. В этой ночи было невероятное обаяние – мы засыпали, держась за руки, укнувшись лбом в лоб, вдыхая выходи другого. По-детски, и одновременно с этим – слишком, слишком откровенно. Все, что нас связывает, слишком откровенно, но не так, как бывает у парочек. В какой-то момент мне показалось, что он может меня поцеловать, и испугалась, однако этого не случилось, и я рада. Если это и предписано, если это и неизбежно, если и должно случиться – то еще не сейчас.