Часто но мало я пишу оттого, что раздираема эмоциями, как леопардовыми когтями шкура антилопы.
Первый день осени оказался, хмм, темным: солнце пудрится серенькими облаками. По траве стелится прохладный ветер, и это в Хайфе-то! В начале сентября!
- Какой у нас сейчас месяц?
- Сентябрь. У нас уже второй месяц сентябрь.
У Алисон есть: черный рюкзак с коричневыми вставками; красные тетради по сто листочков, в клетку; дешевые пластиковые ручки, чтобы давать Ротэму, который вечно теряет свои, а потом и мои; нормальные ручки и карандаши в черном пенале; тяжелые коричневые ботинки БК; рубашка белая, со школьным логотипом, джинсы узкие и синие; волосы длинные; сердце ошарашенное и завороженное; глаза зеленые две штуки, блестят; настроение осеннее, поднебесное; нет только мозга.
Навязчивая мысль: люди, ненавидящи толпу, уже давно собрали толпу свою собственную, и, ИМХО, гораздо более худшую.
Словами другими: ненавидеть попсу стало так попсово, что давайте-ка лучше все опопсимся обратно.
Ротэм Лэйбель. Встречается. С Аллочкой.
С позавчера. И этот подонок умудрился скрывать от меня столь шумную новость аж целый один день! Если б вчера я его не засекла с ней в обнимку, и он многозначительным перемигиваньем мне все не объяснил, кто знает, когда б до меня еще дошли сии новости.
Он выглядит каким-то забитым (шок, наверное), но говорит, что счастлив: я тоже очень счастлива, что ему хорошо. Я думаю, ему таки будет хорошо с ней: а вот ей с ним, хх, это еще вопрос…
То есть, я хочу сказать: ей будет сложно. Алисон любит Ротэма и будет способствовать его счастью, радости и удовольствию с любимой овечкоподобной девочкой. Но Алисон не любит Аллу.
Я очень сблизилась с Люпо. Он говорит:
- Алиско, ты теперь моя любимая жена.
И дает мне в руки мой же веер, и показывает, что я должна его обмахивать.
Все кружится, кружится: я вся в хлопке.
И я наверняка увижу его завтра.
У меня есть такое чувство.