Как пугала, всегда пугала меня темно-серая темнота этого места, его неопределенность, его мистичность. Пугала так же, как непонятные шорохи в траве и облитых лунным светом цветочных зарослях в прилегающем саду.
Сначала мы думали, что здание двухэтажное, но оказалось не так.
- Дверь, - удивился Ангел, и пару раз повернул тяжелую ручку кованной железом, холодной двери. Та на провокации не поддалась.
Я, сестра своего брата, распустила волосы и вытащила проволочку из заколки. Подцепить собачку и повернуть ее два раза удалось лишь минут десять спустя. Замок, казалось, был открыт – чтобы убедиться в этом, Ангел провел той же проволочкой между косяком и дверью, и не встретил сопротивления.
Но дверь так и не открылась. Я выбежала на улицу, чтобы осмотреть эту часть стены – может, найду какое-нибудь окошко. Но, черт возьми, даже не смотря на то, что вся задняя часть дома оплетена плющем и вообще утопает в довольно густом пролеске, можно было яснее ясного видеть – комната, вход в которую перекрывает эта массивная дверь, не больше метра на метр.
Возможно ли, чтобы изнутри ее придерживал засов? Вполне. Придвинутая мебель?
Совершенно точно за дверью скрывается лестница, ведущая на нижний этаж (или этажи) заброшенного сумасшедшего дома.
Что, кстати, заставило нас задуматься. А такой ли он заброшенный? Здание вовсе не выглядит старым. Пыльным – да, может быть, но фактически оно вполне пригодно для работы в нем. Почему после закрытия частной больницы для душевно больных в нем не открыли какой-нибудь офис? Место наверняка дешевое из-за своего расположения – Маймон не слишком известная улица...
Может ли это значить, что дом пустует потому, что еще для чего-то нужен? А может, даже продолжает функционировать? И что скрывается за подозрительной дверью?

Ангел, в своем черном свитере и с совершенно белой кожей, в темноте похожий на призрак, светит с улицы через окно в те комнаты на втором этаже, куда мы не смогли попасть. Конечно, попадем со временем, но это пока впереди.
- The pit and the pendulum, - непонятно шепчет он. – А вдруг там камеры пыток?
- Не мели ерунды, эти методы давно изжили себя.
- Ты так думаешь?..
Он выглядит очень довольным собой в этой ауре неизвестного, темного и страшного – как будто на самом деле сидит в яме, а с потолка тянется к нему убийственный маятник с смертоносным лезвием на конце, и раскачивается все ближе, ближе. Я стою рядом с ним. Я хмыкаю и целую его. Ангел смеется, отвечает, притягивает меня к себе за плечи и говорит, чтобы я даже не думала потеснять его гомосексуалистские начала.
- Черт, я становлюсь натуралом. Натурально становлюсь натуралом.

Занимается рассвет. Минуту спустя после того, как мы покидаем больничный двор, и здание теряется за плотной стеной черных сосен, растущих вокруг него, с той стороны доносится бешеный женский крик.
Через несколько секунд он захлебывается, мгновенье спустя она кричит снова.
Мне вдруг сковывает льдом все внутренности. Чувствую, как напрягся стоящий рядом Ангел.
- Хм...
- Скажи что это шакал.
- Такой же шакал, как я.
Ничего не говоря, расходимся в разные стороны.
Я слышу, как высоко, в кронах деревьев, копошатся летучие мыши.