- Кто у нас делает пять единиц по математике?
- Евгений и Лиор.
- Евгений не в счет, он и по физике делает пять. Он дома каждый вечер развлекается составлением чертежей атомных бомб.
Орон (с утра сел на жвачку, а потому страшно зол) достает Лэйбеля:
- Ротэм, ты снова спишь на уроке. Парень, чем же ты занимаешься всю ночь? Подрабатываешь киллером, мочишь неверных?
- Ага. Мочу ПРАВЫХ.
Орон быстренько затыкается и отворачивается в другую сторону, напевая что-то бессмысленное...
- О, извините, опечатка...
Матан, тихо и с угрозой:
- Хани, мы не каждой учительнице разрешаем так ошибаться...
- Так ты, значит, не еврей?
- Нет, я тут просто так. Мимо проходил.
- Румын, эта книга такая скучная. Давай поменяем к черту этот роман.
- Ах вот как, дорогая Эмили! Так-то ты каждый день меняешь романы?
Вся группа тихо ржет испатсталов.
В точку, в точку.
- Орон, что главное в этом математическом уравнении?
- То, что я нихуя не знаю, как его решить.
Ротэм, услужливо:
- И еще палка от корня похожа на палку, на которой можно удавиться.
Полкласса смотрит на него очень странным взглядом. Лэйбель чувствует себя неловко и в опасности.
- Ну, чисто в теории...
* * *
Сама тем временем вяжу.
С позапрошлой зимы осталось два мотка мохеровых ниток бледно-желтого цвета.
Вязала на четырех спицах, обычно сидя на диване, укрыв ноги одеялом. По дому ходили сквозняки.
Лизавета сидела рядом за столом. Ужинала, пила чай, занималась работой, сюсюкала с котом. Иногда у нее были гости, подруги – обычно Марокканка или Ольга.
Когда мать долго задерживалась на работе, я, не вставая с дивана, подтягивала к себе телефон. Звонила Мали, та приходила и садилась за стол на место матери, изливала душу. Она всегда много болтала, но никогда не ела. Я все звенела и щелкала спицами.
Когда не было никого, включала телевизор. Новости сменялись прогнозом погоды (где-то снег, в Хайфе просто ноябрь), прогноз погоды – программой "Особое мнение", потом я переключала на драмы.
В полной тишине, в пустом доме с выключенным телевизором и радио, я вязать не решалась. Работа спиц – из тех занятий, которые занимают только руки.
Было страшно, что как только я перестану прислушиваться к Лизе, Мали или телевизору, в голову полезут ненужные мысли, навязчивые, досадливые. Было понятно, о чем я думала бы, дай мне волю. Глубоко в сознании дремал лишь один вопрос.