Залитый холодным солнцем стадион: заасфальтирован и оттого особенно хорош. Высокая ограда, чтобы мяч не улетал слишком далеко. Забор возле трибун.

На заборе – я и Равид. Болтаем ногами. Внизу, на куче как попало набросанных матов, развалился Шахар.

Парни разминаются, готовятся к игре. Я меняю ботинки.

- Нужно доделать химию. И девятого экзамен по математике, вы в курсе?

- Равид...

- Ну что?

- Мы с ним вместе.

В общем она невозмутима, как наш продавец в ресторане китайских лакомств. Тот понимает на иврите только названия блюд в своем ассортименте, и их цену: остальное его не волнует. Остальное до него не доходит.

Так и она. Иногда послушает-послушает, вроде покивает, а секунду спустя выкинет из головы. Значит, это было не важно. Равид – как весы правосудия.

- О! В самом деле? Поздравляю! – порывисто обнимает меня – Давно к тому шло.

Я чуть улыбнулась в ее роскошные черные волосы, что пахнут травой. Она правда довольна, я знаю.

- Спасибо...

Щурим глаза на яркое солнце. Никто ничего не говорит.

Да, у меня плохое предчувствие, но разве есть разница?

Если я и думаю сейчас, что победила Кошечку, то вовсе не в том, что в душной темноте пьяных комнат он шепчет мое, а не ее имя. В этом нет никакого достижения.

А вот Равид осталась со мной. Я не знаю, что это за война за людей, но история с ней была очень странной...

Может, пришло время о ней рассказать.



...Уж что характеризовало те дни на военной базе, так это тотальная усталость. И немножко тоска. У меня был хороший отряд, но я скучала по своим друзьям: даже самые добрые приятели не в состоянии их заменить, правда? Иначе они бы и назывались одинаково.

А она была с Кошечкой.

Их кровати стояли рядом, и я упрямо думала о том, что они, должно быть, еще долго болтают шепотом после отбоя. И на утренней зарядке всегда стоят вместе, и рядом садятся в столовой.

Я ревновала к Алле их обоих: разбитого, грустного Ротэма и совершенно слепую Равид.

По чести сказать, за то, что она сделала с Ротэмом, я невзлюбила ее на всю оставшуюся жизнь. Оно и понятно. Человек, который делает больно дорогим мне людям – мой личный враг. А вот Равид я ревновала просто так, и ревновала сильно, хотя не имела на то никаких прав. Кто я, чтобы быть недовольной такой милой женской дружбой? Это были только мои личные проблемы.

Но уже в первый вечер, как истинный аутсайдер сидя на пороге штаба и поблескивая злыми глазами на то, как они веселятся, кричат, я знала, что я с этой девчонкой не уживусь. Вдруг создалась спорная ситуация и я обнаружила что отныне вещи, которые я всегда считала безоговорочно своими, мне придется делить с ней. И делить приходилось слишком многое.

И мне это не нравилось.

Помню, в тот вечер ко мне подошел Андрей и спросил, что случилось. Я сказала ему об этой ситуации с Равид, потому что он ее близкий друг и вообще понимающий парень. Он сказал:

- Знаешь, есть люди, которые напоминают слепых. Или недоразвитых во всех вопросах тонких человеческих отношений... То есть, им пока пальцем не ткнешь – они не поймут. Равид Голан – такой человек.

- Ничего не говори ей об этом разговоре, ладно?

- Хорошо.

Через несколько дней - я помню это очень отчетливо – я как-то в вечернюю пору виляла между палатками, выискивая Туша. И случайно увидела ее. Она была, конечно, с Аллой. Я кивнула ей и пошла дальше, а она крикнула:

- Алиса!

И заспешила ко мне. Подошла, крепко обняла, давай расспрашивать, как прошел день...

Я стою – врубиться не могу. С чего вдруг такая перемена. И Аллочку на полуслове бросила, и вообще такое бурное проявление чувств Равид Голан как-то не подходит. Но лицо сохранила.

Через полчаса нашла Андрея. Приперла, конечно, к стенке: чего ты ей ляпнул?

Андрей с выражением огромного собственного достоинства в глазах высвободился из моих лап, поправил куртку.

- Да, я говорил с ней о ваших отношениях. Но, конечно, не упоминал, что ты чем-то поделилась со мной. Я просто высказал ей свою точку зрения, которая, как мне кажется, когда-то ее интересовала. Судя по твоей реакции, ее поведение как-то изменилось?

И он вопросительно изогнул бровь.

Я была готова валяться у него в ногах, рыдая и вымаливая прощения за свою мнительность...

Так с тех пор и пошло. Когда мы вернулись в школу, дружба Равид и Аллы стала потихоньку терять цвет, выветриваться, и в конце концов свелась к мимолетным "как дела?" на ходу в коридоре. Я чувствовала себя немного виноватой, но только немного. Все-таки, Равид сделала свой выбор. И если бы она не подошла ко мне тогда и не обняла просто так, а после мы не пошли бы за кофе нам и мальчишкам, она осталась бы с Кошечкой, а "как дела" досталось бы мне. Поэтому я считаю, что поступила правильно.



Это была моя первая победа после сокрушительного падения, и с тех пор я стала худо-бедно приходить в себя. Высунула голову из тряпья и стала оценивать ситуацию.

Ситуация была ничего хорошего, но теперь рядом со мной была Равид и мне было море по колено.

Я не собиралась ни с кем воевать: хватит, набегались, это глупо. Но мы обе понимаем – а в том, что это понимает и она, у меня нет ни малейших сомнений – что вместе нам не ужиться. Два столь амбициозных человека не смогут существовать в такой узкой среде, они подерутся обязательно.

Я никогда ей ничего не уступлю. С какой стати? Все, что с ее появлением перекочевало к ней – Ротэм, Равид – ко мне вернулось. На моей стороне выдержка и опыт. Мне уже приходилось показывать зубки, чтобы защитить территорию. Мне случалось и отступать, но только для того, чтобы выиграть хитростью...



Когда мы сидели у стадиона перед игрой, я с ясностью поняла, что мне с ней не смириться. И снова придется жить в вечном напряжении...

Эта перспектива удручает меня, но и веселит. Алиса да без ножа в сапоге? Грейхаунд да без туза в кармане?

Наверное, истину моих с Аллочкой перипетий понимает только Андрей... Но это не важно.

Январь радует солнышком, я могу идти по лестнице держа в руках два невскрытых письма, что мне еще нужно?

Разве что кофейку да счастья любимым.

Официант, в 437 номер?



Равид тогда на базе.

Алла. Левая.

Алла.