А это всегда так – то долгое и скучное затишье, а то жизнь опять бьет ключом, и все по голове. Хотя в хорошем смысле, как, слава старому бородатому маразматику, всегда. Значит, так. У меня есть неблагородная и плохая привычка, одна из самых выдающихся моих недостатков, которых и так в избытке хватает; часто пропускаю важное, зацикливаясь на мелочах. Но она мне нравиться – привычка, в смысле. Пусть живет.



Среда

Фонарики превзошли все ожидания. Мы даже удивились, как это так, на причаливание этого огромного грузового красавца–корабля пришло совсем мало человек, от силы десять, не считая нас... Красиво, ничего не могу сказать, особенно отражение пресловутых фонариков в воде. Нет, надо было сразу писать, теперь впечатление как-то притупилось... Хотя не суть важно, эти фонарики, зато, когда нас часов в одиннадцать с небольшим выгнали из порта, мы сидели на заборе. Ну, не совсем на заборе, а на парапете, ограждающем огромную скульптуру в лесопарковой зоне рядом с домом Томера. Вернее, между моим и его домом. Сидели составом 4 человека – я, Ротэм, Томер и Настасья. Обсуждали Макса и Ли. Чувствовали себя плохими, делая это за его спиной, но Максу о его пассии ничего плохого прямым, кривым или каким бы то ни было текстом вообще ничего говорить нельзя, а нам-то душу отвести надо... Потом испарились Настасья и Томер, мы с Лэйбелем ещё немного поперемывали косточки Ли, которую сильно недолюбливаем в общем за то, что пудрит мозги Максу, и в частности потому, что из-за неё он практически забыл о нас, своих лучших друзьях! «Привет, как дела, мы с Ли идем в кино, мы с Ли идем на пляж, передавай всем привет, мы с Ли не сможем сегодня прийти, мы с Ли, мы с Ли, мы с Ли....» Они с Ли скоро о помолвке заявят. И я не удивлюсь.

Вечер вообще был очень душевный. Видимо, фонарики подействовали. Потом Ротэм, козыряя новым скейтом, отбыл домой, я посидела ещё немного, и тоже ушла. Жизнь хороша.



Четверг

Спокойно, а что было на следующий день?.. Четверг, четверг... А! «Мост»!

Есть у нас такое молодежное движение, называется «мост». Добровольная организация для старших классов, специализирующаяся... как бы это сказать... на проблемах современной молодежи, что-ли. Вниманием сие сообщество в нашем учебном заведении чтят немногие, а мне кажется – ну и зря. Я побывала пока только на трех собраниях, но понравилось мне, как и следовало ожидать, неимоверно, моя страсть к психологии в общем и разным рассказам о житейских трудностях в частности дает о себе знать. Макс, презирающий это сообщество, зовет всех его участников и просто посетителей комплексанутыми детьми, и Мерлин мой, как он не прав. На каждом собрании проводятся или лекции, или просто общие беседы на отвлеченные от учебы темы, на пример, разговоры о проблеме наркотиков и алкоголизма в школах, о всяких подростковых явлениях типа группировок и т.п. Каждый высказывает свою точку зрения, аргументирует, кто-то соглашается, кто-то возражает... Меня завораживает вид почти-что детей, которые только что дрались в коридоре, а теперь смотрят серьезными глазами и пытаются вникнуть в смысл и идею слов того, кому буквально вчера наставили синяков. Просто завораживает. Кроме того, ведущие, организаторы «моста», студенты, всегда находят для очередной лекции или обсуждения такие интересные темы, что мне остается только удивляться. Ну, и восхищаться.

Позавчера, то есть в четверг, собрание посвятили разброду мнений о русских эмигрантах в Израиль. Тема, хотя сама по себе недетская, прошла на ура. Мне просто нравится. Интересно. Особенно интересно следить за словесными баталиями своих знакомых и друзей, будучи, собственно, этим самым эмигрантом. Эмигранткой, не суть важно. Был вопрос – правильно ли, на ваш взгляд, давать человеку, живущему в Израиле менее полугода, право голоса в выборах? Всех присутствующих (человек 25) попросили разделиться – тех, кто за то, чтобы дать человеку такое право, просили перейти налево, а тех, кто против – направо. Я пошла направо, но компанию мне составило только три человека. Потом был вопрос, разрешать ли тому же эмигранту, не прожившему в стране и полгода, представлять Израиль на олимпиаде; тут уж я была «за», определенно. Против было подавляющие меньшинство, и Бен, парень из параллельного со мной класса, которого я всегда зову исключительно Герберт Бен, развил по этому поводу такой потрясающе-убедительный монолог, что те, кто были против, покраснели до кончиков ушей.



Всем известно, что когда один человек хочет обидеть и побольнее задеть другого, он всегда целит в самое слабое, по его мнению, место. В период с седьмого по восьмой класс мой одноклассник, Алон, постоянно кидал мне что-нибудь вроде «эй, русская!», или с деланным корявым русским акцентом пищал «я – Алиса из Страны Чудес!». Само собой, дурачество было исключительно детское, но с весьма открытым умыслом именно обидеть. В прочем, когда в начале девятого класса наш недружный коллектив раскололся на две половины – одна половина лизала, да и сейчас лижет ботинки Гая (Малфоя), вторая, возглавляемая Ротэмом и мною, живет тихо-мирно, и даже не очень лезет в драки, на которые провоцируют Малфоевы шавки. Так вот, Алон во время распада предпочел остаться на нашей стороне, что лишний раз доказывает, что люди взрослеют. Я замечаю это часто, мне интересно наблюдать, как в людях, окружающих меня, исчезают черты детских привычек, как они становятся взрослее, рассудительнее. Умнее, в конце концов. Однажды во время какого-то откровенного разговора Ротэм обронил, что, мол, мы вполне можем позволить себе сидеть и наблюдать за этим процессом со стороны, с видом умудренных жизнью стариков. Я спросила, чем мы заслужили такое право, а он сказал, что своим поведением, речами и характерами. В минуты серьезности Ротэм просто кладезь умных изречений. Навсегда запомню его изречение – «нам ничего, не светит, кроме этой лампочки...» - при этом он сидел на скамейке и смотрел на луну.



Итак, раскол нашего класса. Произошел неосознанно, не внезапно, как-то непонятно как... Просто теперь все конкретно знают, «кому принадлежат» - Гаю или Ротэму. Я стою от Ротэма но правую руку, мню себя соучастницей всего этого дурдома. В наше оправдание должна сказать, что наша половинка прекрасна – все друзья, все относятся друг к другу более, чем хорошо. В лагере Гая – диктатура чистой воды. Диктатор, конечно-же, он сам.

Само собой, это не абсолютная война, а так, скорее что-то, что в большей или меньшей степени встречается в любом обществе. И как только мы окончательно повзрослеем, все это прекратится, лед растает, мы станем по-настоящему взрослыми.



О противостоянии Поттер – Малфой, то бишь Грейхаунд – Гай, я тоже могу рассказать много интересного, но, чую, это затянется надолго, так-что пока не стоит в это углубляться.



Пятница, день

Значит, был «мостик»... Это было позавчера. А вчера мы чуть не сохли от скуки. Пятница, пять уроков, и, что самое ужасное, пара физики... Двумя последними уроками...

Физика, как известно, предмет чрезвычайно важный. И довольно сложный. Не знаю, как буду сдавать экзамены, если в закрывающиеся глаза хоть спички вставляй. Более скучной учительницы у меня небыло никогда. Это что-то вроде профессора Бинса, наверное – занудные объяснения монотонным голосом, и самые интересные пояснения и примеры у этой Мадам превращаются в болото, в котором медленно, но верно тонет весь класс... Что-то с этим надо делать.

В общем, сегодня мы вместе с Ротэмом Лэйбелем скучали весь день. Хотя скучать вдвоем с ним я не против – скорее даже за. На лекциях по физике у нас нет постоянных мест (да у нас и вообще постоянных мест нету...), и я сидела с Ротэмом. Определенно, рождаться мне нужно было мальчиком. Все лучшие друзья – парни, а подруги, например, та же Настасья, Кофе, или наша Святая Сара – все считают меня не подружкой, а подружком. Факт – садятся наши девчонки стайкой, вместе, меня в стайку позвать как-то не думают... Хотя я бы и не пошла, наверное. Непривычно. Макс не отлипает от Ли, во всех, кстати, смыслах (я уже мысленно примерила платье свидетельницы), Томер учится не с нами, а в другой школе, так-что судьба моя сидеть с Ротэмом.

Ладно, пятнадцать минут первого урока у нас ещё было, чем себя занять – в сотый раз проклясть Ли, похвастаться, кто сколько новых аккордов выучил, спеть шепотом любимую “Boys and Girls” Good Charlotte, по очереди отпросится сначала попить, потом в туалет, потом вызваться принести мел/дневник/список/какую-нибудь нужность, но потом, когда делать становится нечего, наступает тоска зеленая. Вот и сегодня то же самое. Я, все-таки осознавая, что физику заваливать нельзя, покорно записываю нудные объяснения Мадам, а Ротэм, в свою очередь осознавая, что я наверняка не устаю перед его неземной красотой и дам переписать конспект, мирно посапывает рядышком. Так проходит ещё пятнадцать минут. Очень редко Мадам замечает, что он или кто-то другой (а таких немало) спит – но если замечает, пиши пропало. Письмо родителям, снижение годовой оценки, светопреставление... Ах, Мадам, Мадам. В общем, Ротэм просыпается, и в течении оставшихся пятнадцати минут мы сидим, положив головы на парту, и или просто бесцельно таращимся друг на друга, или вяло переговариваемся, или кипнотизируем мои лежащие на столе часы.

После окончания первого урока тело ломит немилосердно, голова раскалывается, лоб пылает, глаза закрывается, в виске пульсирует булавка, Макс орет над ухом, что больше никогда не вернется в этот ****** *** ***** **** аудиториум. Ротэм засыпает – в худшем случае приложившись лбом к окну в коридоре, в лучшем – у меня в объятьях. Зимой он чаще практикует второй вариант, я думаю, из чувства чистой личной выгоды.

Что самое несправедливое, к концу второго урока мы все-же начинаем прислушиваться к словам Мадам, и находим, что то, о чем она бормочет, не так уж и скучно. Ну, конечно, не История с обожаемым Фриганом, но все-таки очень даже ничего. Оказывается, если внимательно слушать, можно даже заинтересоваться. Чуть-чуть. И как только мы приходим к такому мнению, а случается это обычно одновременно, звенит противненький дребезжащий звоночек.

Пара позади, пять уроков окончены, мы идем домой через футбольное поле, по которому гоняет свою команду неугомонный Илья. Илья – наш бывший тренер, один из немногих русских учителей в нашей школе. Мы раньше тоже тренировались с ним, но потом предпочли Смадар, и теперь Илья измывается над десятиклассниками.

Идем домой, если мне везет, то в том месте, где улица, на которой находится наша школа, встречается с улицей, на которой живут мои родители, стоит мотоцикл, а на мотоцикле сидит Том, слушает НаУ и курит. Если не везет, я иду к маме и папе. Потом, оттуда – к Тому. Сегодня повезло! А Максу с Ротэмом ещё топать и топать домой.



Пятница, вечер

Встретились вечером, вчера, в пять. Посидели, поговорили, только самые близкие – Макс, Ротэм, Томер, Настасья, Сара, Ваша покорная. Смеялись над всякими глупостями, порывались пойти пешком к Ли, связать её, потом пойти на пляж и утопить её там, но были остановлены категорически настроенным Максом. Я искала предлог, чтобы пристать к Ротэму, Макс искал предлог, чтобы спровоцировать меня пристать к Ротэму, Настасья была не в духе и отгораживалась от нас, болезных, наушниками, в которых играло что-то, напоминающее, кажется, Ночных Снайперов. Томер и Сара (бывшенькая Ротэма) смотались подозрительно скоро и подозрительно в одном направлении. Хотя я ни на чем не настаиваю, возможно, им просто наскучило наше на удивление романтично настроенное общество. Мы задавались вопросом, за кого могли бы умереть, Настасья презрительно фыркала, и говорила, что ни за кого. Мы трое дружно пришли к выводу, что за истинную любовь – можем! Я делано распсиховалась, заявляя, что ради Ли Максу не позволю умереть никогда и ни за что. Макс фыркнул ещё более презрительно, чем Настя, и демонстративно поправил на шее веревку с кулончиком в виде половинки сердечка. Тут уж мы с Ротэмом начали очень презрительно и брезгливо фыркать, и успокоились далеко нескоро. Потом мы шли к Кофе, у которой что-то вроде вечеринки по-поводу пустой квартиры, растянувшись длинной цепочкой на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга (в смысле, это Макс и Настасья так растянулись. Тянучки, блин. Я и Лэйбель шли нормально). У Кофе было довольно обычно. Потом мы шли домой, и Лэйбель меня поцеловал. Я так и знала, что все кончится именно так, ибо чуяла, а Макс будет рад, потому-что ввиду того, что я уже все уши ему прожужжала, какое же Ротэм чудо, он будет доволен что теперь я буду просвещать на сей счет не его, а непосредственно самого Ротэма. Хотя у меня и раньше небыло с этим проблем, как, собственно, и тормозов. Вот такая хрень творится в Датском Королевстве.



Пятница, ночь

Я радая. Было бы странно, если нет. В воскресенье и понедельник буду отсутствовать, ввиду того, что мы тремя классами – девятый-5, десятый-5 и одиннадцатый-5 – едем в Иерусалим. Кажись, будет отчет. Первым уроком сегодня, ещё до занудной физики, у нас был своеобразный классный час, который мы завалили, расспрашивая классную руководительницу, Зиву, относительно этой самой поездки. Значит, так. В первый день автобусная экскурсия, экскурсия пешком, ползанье по пещере, Стена Плача, ужин. Гостиница. В каждой комнате (на троих, мы с Настасьей и Кофе вместе) нормальный душ, нормальный кондиционер, нормальный телевизор!!! Нормальные кровати, а не спальные мешки!!! Мерлин, возможно ли такое счастье?! Поверить не могу. Поверить. Не. Могу. К тому же, нас не погонят спать в двенадцать. Нет и нет. То есть, погонят, конечно, отбой в 11 ровно, но наша Зива, которая по совместительству является ещё и директрисой последних четырех классов, весело подмигнула и сказала, что, цитирую, мы должны учесть только, что через девять месяцев она ни к кому не пойдет нянькой, увольте. Хотя к тому же она посоветовала не носиться всю ночь черте где, а хотя бы немного поспать, ибо второй день будет довольно трудным и долгим, и не покидать охраняемой территории. Настасья говорит, туда можно будет заказать пиццу. Я предложила заказать пиццу, приправить её крысиным ядом, и пойти в гости в номер Гая, якобы с предложением мира. Настя была серьезно «за», но выяснилось, что мы не знаем, где покупают крысиный яд. И сколько он стоит. Ротэм ходит и ныл, что ему лень собирать сумку. Макс сокрушался по поводу того, что Ли едет с другой группой. А я довольна, ибо все, конечно-же, будет хорошо!



Сейчас

В данный момент я в приподнятом настроении, мечтательном состоянии, и с абсолютно «я-просто-не-верю-что-все-может-быть-так-хорошо-и-мне-за-это-к-тому-же-ничего-не-будет» мыслями.

Эйфорию мне омрачает;

+ Гай. Не знаю, почему, он всегда все омрачает.

+ Чувство, что я недоговорила с Ротэмом. В том смысле, что я ведь влюбленная в Малфоя, меня нельзя целовать! Нет, можно, только... все равно чувство вины.

+ Чувство вины.

+ Ли!!!

+ Письма, на которые нужно ответить, но нет времени, письма, которые нужно написать. Я отложу это до вторника – вернусь из Иерусалима, точно напишу!

+ Том, потому-что его нет дома.

+ Песня “Mad World”, не желающая воспроизводится.

+ Диск Ночных снайперов, которого у меня нет.