Не знаю, что сказать. Я уже, черт возьми, стесняюсь говорить. Как-то неприятно выглядеть дурой еще и на словах.
Все девочки такие крутые. Сильные и романтичные одновременно. Они всегда такие сильные, что когда говорят «а потом я разрыдалась», это как будто бомба упала. Как это, мол, она – и рыдать.
Надо быть просто человеком, вот и все, а не устраивать сцены. И реветь, не поддерживая пальцами уголки глаз, чтобы не появились морщины.

Ночью становится холодно.
Я хочу поехать там, где снег. Я хочу, чтобы и Макс поехал со мной там, где снег, тоже.

Как бы это сказать...
Я опять придумываю себе проблемы, это ясно. У ребенка в выпускном классе по определению не может быть проблем, а если и могут, то не у меня. Я слишком маленькая для настоящих бед. Моя главная беда – черт, нужно вымыть посуду, черт, в кухне огромный таракан, черт, мне снова не удалось заорать в трубку Гаю, что он будущий эсэсовец, пока Мали разговаривала с ним по телефону.
Поэтому я их себе придумываю. И на сей раз мне чудится... ну, пожалуйста, я даже не знаю, как объяснить.
И надо ли.
Мне чудится, что время, когда у меня будут длинные волосы, спокойное лицо, квартира, кошка, вышивка на платье, диван с телевизором по вечерам, никогда не наступит. И что все те, что сейчас помнят, очень быстро забудут обо мне.
И Макс очень быстро забудет обо мне. Он встретит где-нибудь другую девочку, лучше, полюбит ее и слишком быстро обо мне забудет.
Нет, я понимаю, что мы все когда-нибудь забудем друг друга.
Просто вдруг это произойдет слишком быстро.

Иногда мне плохо оттого, что ему нельзя рассказывать все. Я не могу разговаривать с ним, как с Любовью. Например, я не могу рассказать ему о том, как иногда боюсь слишком быстро его потерять, потому что он посчитает меня глупенькой, почувствует во мне эту слабость, а то и вовсе... не знаю. Просто, многие вещи ведь нельзя просто рассказать? Потому что нельзя. Когда все знаешь, уже неинтересно.

Есть кровать с одеялом. Есть брат, родители, семья, у кого выпить чаю. Есть с кем пойти по магазинам. Есть к кому прижаться, если зима в этом году слишком рано. Есть, кому вязать шарф. Его можно вязать долго, метр за метром, потому что есть кому. Есть какие-то планы на будущее. Мечты, надежды.
А если ничего не получится и уже никого не будет вокруг?

Я хочу поехать там, где снег, и спать в тепле, когда снаружи холодно и нет светлячков. Они не умерли! Они улетели. Они тоже спят.
Я поеду туда, где хорошо.

Я хочу, чтоб меня взяли на руки и качали.
Долго-долго.