И странно все. Снова эта жуткая ностальгия. Помню, несколько лет назад, когда я начинала вести здесь дневник, то уверяла себя, что он нужен мне для того, чтобы после, по прошествии времени, отлистывать страницы назад и вспоминать забытые случаи из жизни, забытые дни - может, даже забытых людей.
Кто же знал, что это станет моим крестом.
Может, если бы этого дневника не было... жизнь текла бы своим чередом, я бы взрослела и менялась, росла бы, ни о чем не сожалея. С удовольствием ходила бы после работы пить пиво с официанткой-Софи и Витей, поваром. Я бы умела на полную катушку, не кривя душой, радоваться каждому новому дню.
Но вот в чем проблема. Одна из четырех стен моей комнаты густо облеплена старыми фотографиями, на которых запечатлены самые разные люди, и большинство из них уже давно умерло. Я живу в комнате с призраками, они счастливо улыбаются мне со стен. Если судить по их лицам - все нормально, мир так прекрасен, так хорош за секунду до взрыва. Но на самом деле их всех уже давно нет.
Фотография Орона. Он стоит у окна в школьном коридоре, угрюмый и явно невыспавшийся, и косит в объектив желтым глазом. Случайный кадр - Кофе в том же коридоре, стоит, полуобернувшись к камере, белозубо улыбается, ее плечи, как всегда, обнимает серебристый шарфик-паутинка. А вот Подонок. Нет, тогда еще Сладкий. Ротэм пишет что-то в тетради, положив голову на парту, из окна над его головой льется зеленый свет.
Странные, полумертвые люди окружают меня, я живу с этими воспоминаниями, будто законсервированная в одной эпохе, и никак не могу с ними расстаться. И не хочу.
Наиболее странно (а может, наиболее логично, я не знаю) - среди снимков нет лица Гая. Серого лица, с недовольно передернутым ртом, с сойлентовыми глазами.
Потому что они все мертвы, а он будет жить вечно.
Ностальгия по тем временам, когда я могла безнаказанно любить его и не менее безнаказанно портить ему жизнь, развлекая тем самым окружающих, смешивается с ностальгией по временам еще более ранним: Ронин Вернер, мотоцикл, Агата Кристи, мой брат. К этому незаметно, но так логично примешивается Любовь и порожденная ею "Позорная звезда" - вход в грязный бар под неоновой вывеской. И когда я думаю обо всех этих людях, которых уже нет, какая-то мыслишка, пронзительная, как тонкий кошачий писк, мечется в голове. "Я не смогла правильно попращаться с ними перед тем, как они умерли", бьется жилка рядом с виском. "Я не успела с ними попрощаться".
Возвращаясь к абстрактным мечтам того возраста, в котором я, как Дориан Грей, морально застряла, вдруг нахожу еще одну мысль. Может быть, увековечив всех их на страницах чего-нибудь - обширного романа, сборника тематических рассказов, бла-бла - я закрою круг, выиграю, избавлюсь от рвущей душу ностальгии?
Перестану видеть призраков?
Перестану слышать голос Гая в любой толпе?
Может, только так они меня и отпустят - если я попрощаюсь с ними...
Может, все-таки пора?