Мое терпение на исходе. В силу старой привычки, я каждое утро вскакиваю с кровати в предвкушении - ну, когда? Когда? Когда?
Ношусь, как заяц, жую побеги щавеля на ходу, попыхиваю трубкой. В дни такого обострения мне нельзя прикосаться ни к чему, что не было бы из хлопка или вязанное. И я ношусь. Жду. В нетерпении подпрыгиваю на стуле. Только вот забываю изо дня в день, что мне уже двадцать, а не четырнадцать, и я уже откровенно не помню, чего жду.
Жду выгоревших полей? Горячих камней? Кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить?
Наверное, я жду кого-нибудь, с кем хотелось бы говорить. Теперь-то это приходится делать через силу.