сколько глупостей и вздора написал я, нимфадора
Марго подвисает вторые сутки.
Посреди разговора у нее вдруг заволакивает взгляд, она подпирает подбородок ладошкой и смотрит в пустоту со странной улыбкой, наводящей на мысли о самоубийстве, траве, грибах, чудесах. Когда кто-то пытается ее растормошить, она поднимает взгляд, словно выныривая из глубокого сна, и невнятно бормочет что-то о очень грустных глазах, которые никак не идут у нее из головы.
Я хочу лечь к ней на колени, спрятать лицо у нее на животе, поплакать.
Хочу, чтобы наступила пятница и это странное ощущение кончилось - и у нее, и у меня.
Посреди разговора у нее вдруг заволакивает взгляд, она подпирает подбородок ладошкой и смотрит в пустоту со странной улыбкой, наводящей на мысли о самоубийстве, траве, грибах, чудесах. Когда кто-то пытается ее растормошить, она поднимает взгляд, словно выныривая из глубокого сна, и невнятно бормочет что-то о очень грустных глазах, которые никак не идут у нее из головы.
Я хочу лечь к ней на колени, спрятать лицо у нее на животе, поплакать.
Хочу, чтобы наступила пятница и это странное ощущение кончилось - и у нее, и у меня.