сколько глупостей и вздора написал я, нимфадора
Турецкая гвоздика.
Кошечка чуть не бегом вылетела из класса, в слезах и с серым лицом. Румын достал ее! Алла то, Алла се. Я, как всегда, решила, что без меня не обойтись. Вскочила на ноги, а что делать - не знаю.
Второй фронт.
- Ты сегодня Кошечку до слез довел! Черт тебя возьми! Ты не хороший! Черт! Тебя! ВОЗЬМИ!
- Думаешь, самая умная?! Катись из класса, задолбала защищать всякий мусор! Пошла вон!
В тишине обомлевшей аудитории вдруг скрежещет по полу стул: встает Орон. У меня чуть глаз не выпал. На секунду я даже забыла, за что ненавижу Румына.
- Арталь, да она же права... Ты то, спал плохо? И на всех срываешься?
Я готова простить Орону ВСЕ.
Третий Рейх.
Под деревьями стремительно темнеет. Ветер рвет кроны черных сосен и уже как-то чуть-чуть неуютно.
- Скоро начнется, - бормочет Равид сквозь горькую сигарету.
Наамт ли меод.
Кошечка чуть не бегом вылетела из класса, в слезах и с серым лицом. Румын достал ее! Алла то, Алла се. Я, как всегда, решила, что без меня не обойтись. Вскочила на ноги, а что делать - не знаю.
Второй фронт.
- Ты сегодня Кошечку до слез довел! Черт тебя возьми! Ты не хороший! Черт! Тебя! ВОЗЬМИ!
- Думаешь, самая умная?! Катись из класса, задолбала защищать всякий мусор! Пошла вон!
В тишине обомлевшей аудитории вдруг скрежещет по полу стул: встает Орон. У меня чуть глаз не выпал. На секунду я даже забыла, за что ненавижу Румына.
- Арталь, да она же права... Ты то, спал плохо? И на всех срываешься?
Я готова простить Орону ВСЕ.
Третий Рейх.
Под деревьями стремительно темнеет. Ветер рвет кроны черных сосен и уже как-то чуть-чуть неуютно.
- Скоро начнется, - бормочет Равид сквозь горькую сигарету.
Наамт ли меод.