сколько глупостей и вздора написал я, нимфадора
Когда под самый свод пещеры, на огромный плоский камень, забрались все двадцать человек, стали светить на сталактиты. Кто-то светил на землю, чтобы найти свой ботинок. В узких желтых полосах от фонариков давали дикие пляски мусор и пыль, поднятая копытами нашего многоголового стада.
Полосы света под самыми сводами не прибавляли видимости. Они просто создавали полоски. Даже с семью фонариками тьма все ещё была египетской, а под нами простиралась целая вселенная вечной черноты.
Громкий разговор под сводами каменного дома казался кощунством. Кто-то завязывал шнурки на наконец найденном ботинке, кто-то кашлял от пыли, кто-то светил на стены голубым светом мобильника, окончательно садя батарею и удостовериваясь, что здесь не берет никакая связь.
И все держались за руки.
Шахар, смеясь, говорил, что можно воспользоваться возможностью и безнаказанно полапать девочек. Но девочки знали, что Шахар скорее отрубит себе руки, чем будет к кому-нибудь нагло приставать без ее на то предварительного согласия.
Когда стало не хватать воздуха, и мы начали спуск, сразу оказалось, что выйти из пещеры будет куда труднее, чем было туда войти. Спуск, казалось, стал ещё более крутым. Через каждые два шага ты либо не находил впереди опоры, либо опора оказывалась слишком неустойчивой, и вдруг уходила из-под ног...
Орон снова ругался по-русски. Я то и дело неосознанно хватала его за руку. Тогда он, не переставая увлеченно (и, кстати, очень грамотно) материться, сжимал пальцы и тянул меня за собой. Sunshine кувыркался где-то слева и в процессе рассказывал, что он сделает с матерью нашего проводника, если выберется на свет божий.
Когда впереди вдруг забрезжил слабый намек на свет, над головой Мэира сейчас-же образовался нимб. Волна грязно-пепельных волос, ложащаяся на плечи, засияла собственным ореолом. Я всегда знала, что Мэир соответствует данному ему при рождении имени.
Вдруг в моем левом глазу зажегся свет.
Через полсекунды я поняла, что в моем глазу зажегся фонарик.
Sunshine спокойно стоял и светил мне в глаз фонариком.
- Зрачок сужается, как кошачий, - авторитетно заявил он, задрав согнутый локоть, и пристально всматриваясь в мое лицо. – Не увеличивается в десять раз, к сожалению. Щас, щас он превратится в паутину и исчезнет.
Совершенно не чувствовалось ни боли, ни раздражения – то ли линза как-то влияет, то ли черт знает что... Sunshine нахмурил брови на с трудом различимом в темноте лице.
- Я сдам тебя в зоопарк, - добавил он угрожающе.
Мой глаз все ещё никак не реагировал на яркий свет, не слезился и не желал моргать. Я стояла прямо, вылупившись в темноту, которая была лицом Sun-а, но видела ее только одним глазом. Тем, в который светил фонарик, я видела всякую чертовщину.
Где-то впереди дико захохотал Ошри.
Рэви закричала, что она видит выход.
Орон, то и дело натыкаясь на стены, пошел вперед.
За ближайшим поворотом уже можно было выключить фонарики.
Sunshine погасил свет, не опуская неестественно задранной вверх руки.
...пока мы добирались по все светлеющему проходу к выходу, и когда пили воду, сидя на камнях у подножья пещеры, я держала глаза широко распахнутыми. И правыми видела желто-серое небо и бежевые каменистые горы вокруг, а левым... всякую чертовщину.
Потом этот эффект, который бывает, когда слишком долго смотришь на солнце или лампочку, прошел. Но я все равно уверена, что если я опять попаду в совершенно черную пещеру, у меня исчезнут зрачки.
Или расширятся в десять раз, как вариант.
the end
Полосы света под самыми сводами не прибавляли видимости. Они просто создавали полоски. Даже с семью фонариками тьма все ещё была египетской, а под нами простиралась целая вселенная вечной черноты.
Громкий разговор под сводами каменного дома казался кощунством. Кто-то завязывал шнурки на наконец найденном ботинке, кто-то кашлял от пыли, кто-то светил на стены голубым светом мобильника, окончательно садя батарею и удостовериваясь, что здесь не берет никакая связь.
И все держались за руки.
Шахар, смеясь, говорил, что можно воспользоваться возможностью и безнаказанно полапать девочек. Но девочки знали, что Шахар скорее отрубит себе руки, чем будет к кому-нибудь нагло приставать без ее на то предварительного согласия.
Когда стало не хватать воздуха, и мы начали спуск, сразу оказалось, что выйти из пещеры будет куда труднее, чем было туда войти. Спуск, казалось, стал ещё более крутым. Через каждые два шага ты либо не находил впереди опоры, либо опора оказывалась слишком неустойчивой, и вдруг уходила из-под ног...
Орон снова ругался по-русски. Я то и дело неосознанно хватала его за руку. Тогда он, не переставая увлеченно (и, кстати, очень грамотно) материться, сжимал пальцы и тянул меня за собой. Sunshine кувыркался где-то слева и в процессе рассказывал, что он сделает с матерью нашего проводника, если выберется на свет божий.
Когда впереди вдруг забрезжил слабый намек на свет, над головой Мэира сейчас-же образовался нимб. Волна грязно-пепельных волос, ложащаяся на плечи, засияла собственным ореолом. Я всегда знала, что Мэир соответствует данному ему при рождении имени.
Вдруг в моем левом глазу зажегся свет.
Через полсекунды я поняла, что в моем глазу зажегся фонарик.
Sunshine спокойно стоял и светил мне в глаз фонариком.
- Зрачок сужается, как кошачий, - авторитетно заявил он, задрав согнутый локоть, и пристально всматриваясь в мое лицо. – Не увеличивается в десять раз, к сожалению. Щас, щас он превратится в паутину и исчезнет.
Совершенно не чувствовалось ни боли, ни раздражения – то ли линза как-то влияет, то ли черт знает что... Sunshine нахмурил брови на с трудом различимом в темноте лице.
- Я сдам тебя в зоопарк, - добавил он угрожающе.
Мой глаз все ещё никак не реагировал на яркий свет, не слезился и не желал моргать. Я стояла прямо, вылупившись в темноту, которая была лицом Sun-а, но видела ее только одним глазом. Тем, в который светил фонарик, я видела всякую чертовщину.
Где-то впереди дико захохотал Ошри.
Рэви закричала, что она видит выход.
Орон, то и дело натыкаясь на стены, пошел вперед.
За ближайшим поворотом уже можно было выключить фонарики.
Sunshine погасил свет, не опуская неестественно задранной вверх руки.
...пока мы добирались по все светлеющему проходу к выходу, и когда пили воду, сидя на камнях у подножья пещеры, я держала глаза широко распахнутыми. И правыми видела желто-серое небо и бежевые каменистые горы вокруг, а левым... всякую чертовщину.
Потом этот эффект, который бывает, когда слишком долго смотришь на солнце или лампочку, прошел. Но я все равно уверена, что если я опять попаду в совершенно черную пещеру, у меня исчезнут зрачки.
Или расширятся в десять раз, как вариант.
the end
-
-
13.11.2005 в 09:40-
-
13.11.2005 в 16:45